Описания и определения нормальной эротической ревности. Краткий социально-исторический очерк.

  Эротическая (любовная, сексуальная) ревность — комплекс переживаний при действительной или подозреваемой измене любимого человека — супруга, возлюбленного, характеризующийся сложной психологической структурой: типичными и весьма многообразными эмоциональными реакциями и состояниями (зависть, ненависть, тревога, гнев, отчаяние, жажда мести, страсть и др.), мучительными сомнениями и подозрениями, сложными проявлениями в интеллектуальной, волевой сферах, многообразием форм поведения, зачастую социально опасного. Судя по нашим наблюдениям над мужчинами с нормальной ревностью (она чаще возникает у лиц, состоящих в браке), она достигает особенно резкой выраженности не у молодоженов, а у супругов, давно состоящих в браке, т. е. тогда, когда наряду с любовью (романтической и сексуальной), морально-этическими, эстетическими и другими связующими факторами приобретают значение и такие факторы, которые можно отнести к базису семьи (материально-экономические устои, дети), когда «в процессе семейной жизни на смену влюбленности приходит глубокое чувство взаимной привязанности, взаимного привыкания».

  Отмеченное явление не случайно, так как ревность исторически связана с семейными отношениями, и особенно благоприятной для ее развития является структура моногамной семьи, основанной, как указывает Ф. Энгельс, «на господстве мужа с определенно выраженной целью рождения детей, происхождение которых от определенного отца не подлежит сомнению, а эта бесспорность происхождения необходима потому, что дети со временем в качестве прямых наследников должны вступить во владение отцовским имуществом». Заслуживает внимания книга Р. Крафта-Эбинга «Половая психопатия», на страницах которой автор развивает взгляды, свойственные его эпохе, на различия половых отношений мужчины и женщины, утверждая, что «тяжелым преступлением против нравственности и  закона является прелюбодеяние, если оно совершается женщиной, прелюбодейка позорит не только себя, но и своего мужа и семейство, помимо того уже, что «pater incertus». Для незамужней женщины, констатирует Р. Крафт-Эбинг, «половые отношения складываются совершенно иначе, чем для мужчины, ибо общество требует от холостого мужчины приличия, а от женщины еще и целомудрия», коренившиеся в ходе исторического развития общества господствующее положение мужчины в семье, строгое преследование супружеской неверности женщины, связь понятий «прелюбодеяние» и «разврат» в основном с несоблюдением целомудренности женщиной гиперболизировались в религиозных догматах, согласно которым женщина считается источником греха, «сосудом диавольским», существом неполноценным в моральном и социальном отношении и т. п. Вполне естественно, что во все времена религиозные воззрения на женщину способствовали усилению ее зависимости от мужа, социального и морального бесправия. Представляют, например, интерес сведения И. Кноблоховой, Ф. Кноблоха о положении женщины в патриархальной крестьянской семье, где бразды правления находились в руках отца. Глава семьи осуществлял власть над женой и детьми как организатор работ, хозяин имущества, диктатор и блюститель норм поведения и функций членов семьи и как лицо, карающее за проступки. Тяжелейшим из проступков считалась супружеская неверность жены, кара за нее была самой суровой. О наказании в подобных случаях может дать представление документально-публицистическое произведение М. Горького «Вывод», где в описании одной из бытовых сцен отображен обычай наказания мужем жены за измену: «К передку телеги привязана веревкой за руки маленькая, совершенно нагая женщина… Все тело ее в синих и багровых пятнах, круглых и продолговатых, левая… грудь рассечена, и из нее сочится кровь… И, должно быть, по животу женщины долго били поленом, а может, топтали его ногами в сапогах — живот чудовищно вспух и страшно посинел… А на телеге стоит высокий мужик, в белой рубахе, в черной смушковой шапке… в одной руке он держит вожжи, в другой кнут и методически хлещет им раз по спине лошади и раз по телу маленькой женщины, и так уже добитой до утраты человеческого образа».

  Общеизвестен обычай, в соответствии с которым от невесты требовалось строжайшее соблюдение «девичьей чести» до брака. В случае потери девственности было принято позорить невесту и ее родителей, братьев и сестер. Например, в Белоруссии в дореволюционное время в таких случаях кому-либо из родни невесты надевали на шею хомут, водили по деревне, публично бранили и хаяли, всячески насмехались.

  Все эти обычаи остались в прошлом, но их рудименты сохранились и в наше время: отсутствие девственности нередко служит поводом для ретроспективных сверхценных комплексов ревности у мужа и обусловленных этим длительных конфликтных ситуаций в семье. Следует, однако, подчеркнуть, что само по себе требование сохранения девственности невестами до брака имело вне всякого сомнения и положительное значение как одна из мер поддержания на высоком уровне морального кредо женщины, а также моральных устоев семьи и общества в целом.

  Описывая и пытаясь определить нормальную ревность, мы ограничиваемся характеристикой только сексуальной (любовной, эротической) ревности и ее сопоставлением с бредом ревности. При этом мы имеем в виду, что содержание любовной ревности — измены — одна из наиболее существенных сторон, определяющих ее социальное значение и ее сходство с бредом ревности. Именно с фактом измены связаны, как известно, наиболее тягостные переживания ревнивцев и совершаемые ими агрессивные действия. Однако ревность может — и это вполне естественно — возникать в связи не только с действительной изменой, но и с подозрением в измене, т. е. может быть в значительной степени обусловленной воображением. Она может быть кратковременной реакцией или существовать длительное время, может быть чертой характера человека, сопутствуя ему всю жизнь и являясь подчас более живучей, чем сама любовь. Нередко любовь супругов, проживших вместе много лет, — не пылкая страсть их молодости, а спокойное чувство друг к другу. Ревность при этих условиях обычно не становится менее выраженной и может сохранять такие же, как в молодости, яркие проявления. Более того, когда один из пожилых супругов ревнив, любовь может дольше оставаться как бы по-молодому горячей, постоянно боящейся соперничества.

  Ревность не считается с логикой, здравым смыслом, а подчас и с требованиями закона. Известны ревность к тому, кого уже нет в живых или кто будет, возможно, встречен в дальнейшем; ревность в связи с клеветой, которая не считается ни с безграничной до этого верой супругу, ни с (ее) безупречным поведением. Сложившись как явление на рубеже возникновения моногамной семьи, испытав влияние социально-психологических, религиозных, этнических (культурных) факторов, ревность продолжает «традиционно» и ретроспективно отражать эти влияния, подтверждением чего служат постоянство, неизменность ревнивых притязаний на протяжении многих веков.

  Так, несмотря на то, что в жизни моногамной семьи изжиты привилегии мужа в экономической, моральной, социальной и других сферах, ревность в семье имеет практически те же проявления, что и в давно минувшие века. По-прежнему она больше распространена среди мужчин и по-прежнему продолжают наблюдаться крайне тяжелые реакции ревности с социально опасным поведением. Общественное мнение зачастую сочувственно относится к самым жестоким формам мести ревнивцев, и даже закон считает ревность «смягчающим обстоятельством» в случаях тяжелых преступлений против личности.

  Определения ревности (в том числе любовной) приводятся в толковых словарях. Например, в словаре В. И. Даля этим словом, в частности, обозначается слепая и страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-либо любви, верности. В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова ревность трактуется как мучительное сомнение в чьей-либо верности, любви, полной преданности, подозрение в привязанности, в большей любви к кому-либо другому. Этимологию слова «ревность» в некоторых европейских языках рассматривает N. Retterstol. Так, изначальный смысл адекватного этому понятию французского слова «jalousie» (жалюзи, занавеска), согласно одному из толкований, сводится к тому, что ревнивый муж может наблюдать за поведением своей жены из-за занавески. В Скандинавских странах слова, обозначающие ревность, содержат социально-этнические элементы, отражая те или иные обычаи, связанные со сватовством, ухаживанием (отвергнутое сватовство и пр.).

  Заслуживают внимания соображения К. Leonhard, касающиеся нормальной и патологической ревности. Он выделяет две формы нормальной ревности: а) ревность, безопасная в своей основе, проистекающая из объективно доказуемого сексуального регресса; б) ревность, представляющая большую социальную опасность, — в форме подозрения. В высших страданиях ревности субъект находится в большом напряжении, так как не может обезопасить себя, и только тогда, когда становится очевидным, что надежда на любовь полностью потеряна, у него остается лишь боль или ненависть без напряжения. Глубокая любовь полагает K.Leonhard, делает человека слепым: каждая хорошая черта, открывающаяся в любимом человеке, присоединяется к чувству любви, каждая плохая улетучивается. Однако существует такая слепота и при негативном чувственном состоянии, например при ревности, когда утрачивается благоразумие в результате сильного аффекта ненависти. Аналогия этому существует в бредовом развитии паранойяльных больных под влиянием патологических эмоциональных стимулов. Однако события, вызывающие такие аффективные проявления, могут обдумываться «ревнивцами-параноиками» и в плане других возможностей. Они постоянно надеются, что, наконец, произойдет поворот к лучшему.

  К. Leonhard выделяет в ревности такую эмоцию, как любовная боль, причем, чем горячее любовь, тем сильнее боль. Это видно из того, что большая часть суицидальных актов приписывается мужчинам и происходит в связи с данной эмоцией. Однако остается нерешенным вопрос, в какой мере страдание, приведшее к самоубийству, обусловлено сексуальными либо высшими личностными переживаниями. Это не у всех людей происходит одинаково и зависит в основном от пола. У женщин в любви и ревности меньше, чем у мужчин, выражен интенсивно-физиологический радикал, поэтому они и в сексуальности в меньшей мере подвластны инстинктивным побуждениям, чем мужчины. Именно любовной болью можно объяснять, что наиболее сильная и тяжелая ревность переходит все границы, и даже насильственные акты (включая убийства) на почве ревности со стороны лиц, безупречных в морально-этическом отношении, не являются необычными.

  Автор дает ряд указаний относительно различий инстинктивно-биологической и психологической основы сексуальности и ревности у мужчин и женщин. Так, мужчина желает господствовать в сексуальности, решать судьбу женщины, руководить ею в сексуальном отношении.

  Мужчине и без готовности женщины удается «привлечь чувство наслаждения сексуальным господством и создать желание, хотя бы и насильственным путем». Для женщины характерен инстинкт подчинения («Unterstellungsinstinkt»). Готовность к подчинению может иметь малую либо среднюю выраженность, но может достигать такой силы, что у женщины возникают проявления мазохизма: «Как в инстинкте господства лежит корень садизма, так и в инстинкте подчинения — корень мазохизма». Данные замечания представляют существенный интерес в плане развиваемых нами положений. Это касается и различий в переживаниях эмоции стыда женщинами и мужчинами в связи с изменой супруга. Мужчины при измене жены стремятся скрыть это, чтобы не испытывать стыда перед окружающими, а женщины часто даже без причины жалуются на неверность мужа. Представляет интерес и то, что женщина, с ненавистью преследующая свою соперницу, согласна вернуться к мужу и даже в случае успеха будет расценивать свое возвращение как победу.

  Мужчины не склонны прощать жену, а в отношении соперников они значительно более чувствительны, чем женщины. Они могут ревновать к тому, с кем жена была раньше, тогда как женщины, наоборот, часто бывают даже довольны, что муж и раньше обнаруживал «мужскую силу», имеет большой опыт половых сношений, встречался со многими женщинами.

  P. Janet считал, что ревность вызывается не просто присутствием третьего лица, а испытываемым им чувством счастья. В соответствии с этим при ревности имеется стремление к собственному удовлетворению с отклонением удовлетворения чужого. Сходным образом в плане ведущих переживаний и их социальной значимости описывает сексуальную ревность К. Schneider, который выделяет приятные и неприятные чувственные состояния, относя ревность к неприятным вместе с печалью, заботой, страхом, неуютностью, ужасом, испугом, гневом, «бешенством», завистью и т. д. Речь идет именно о ревности определенного типа, а не просто о горе по поводу потери любимого человека или о мучениях отвергнутой любви. Определенная роль отводится (в этом состоит сходство взглядов К. Schneider и P. Janet) переживаниям ущемленного самолюбия, попранной чести.

  R. Lemke, H. Rennert основывают определение рассматриваемого феномена на других критериях, согласно которым ревность происходит из фактической или надвигающейся угрозы обладанию другим человеком, чаще супругом, и нередко сопровождается гротескными обвинениями любимого человека, диктуемыми боязнью его потерять. Своеобразие этой концепций состоит в том, что в ней как бы не затрагивается ревность, обусловленная самой изменой. В данной связи небезынтересно вспомнить, что еще раньше А. Форель называл ревность чувством недовольства и гнева, проявляющимся тогда, когда на объект полового влечения кто-то посягает.

  В свое время предпринимались попытки объяснить ревность у мужчин опасениями получить «приписанное потомство». Из современных авторов лишь отдельные считают фактор «приписанного потомства» имеющим значение для возникновения и переживаний нормальной любовной ревности. Мы в своих исследованиях нормальной ревности ни разу не констатировали этого мотива, зато очень часто отмечали его при бреде ревности. Представляются спорными указания Н. П. Калининой относительно «образа третьего» как «облигатного» компонента содержания ревности и в норме, и при патологии. Мы полагаем, что нормальную ревность и бред ревности не может сближать никакой «облигатный» фактор или компонент. Это качественно различные явления и сходство между ними только внешнее. Известно, что внезапное сексуальное возбуждение у мужчины может оказать отрицательное воздействие на женщину. Так как она не готова к сексуальному сближению с ним и не стремится к этому, в подобной ситуации раздражение эрогенных зон при половой близости, вместо того чтобы вызывать приятные ощущения и эмоции, наоборот, оказывается неприятным. Именно из-за этого столь частыми бывают жалобы женщин на сексуальные желания мужей. Нам кажется, в этом обстоятельстве кроется ответ на некоторые интересующие нас вопросы. По мнению А. М. Свядоща, у женщины в структуре полового чувства преобладает стремление к половой отдаче (привлечение внимания к своему телу, желание нравиться), радость от восприятия признаков полового возбуждения у партнера; ей свойственно в основном «эротическое влечение» — влечение к ласкам, нежности. Мужчине присуще «сексуальное влечение», т. е. стремление к половому акту, сексуальной разрядке. Сущность этих различий следует, по-видимому, понимать в том плане, что они должны создавать гармонию половой жизни. Однако такая гармония возникает далеко не всегда. К. Leonhard указывает на одно парадоксальное, на первый взгляд, обстоятельство: в свободной любви женщина допускает физическую близость с мужчиной тогда, когда ее влечение достаточно разбужено, а в браке ей нередко приходится вынужденно отвечать желанию мужа, оставаясь при этом фригидной или даже страдая от полового сношения. Не случайно S. de Beauvoir утверждает, что только немногие женщины желают более частых сношений со своими мужьями, чем их фактически имеют; многие, наоборот, говорят, что они скорее бы желали более редкого физического сближения с мужьями. В связи с этим автор пишет: «Эротические возможности женщин почти неисчерпаемы. Это противоречие показывает, что брак…, который должен возбуждать женскую эротику, чаще ее умерщвляет». С этими указаниями согласуются наблюдения А. М. Свядоща над «фригидными» женщинами. В одном случае речь идет о женщине, у которой при попытке близости с мужем возникали проявления вагинизма, не наблюдавшиеся при половых сношениях с ею самой избранным партнером. В другом случае у женщины, испытавшей половое удовлетворение при половом сношении вне брака, физическая близость с мужем стала вызывать фрустрацию, муж стал противен в половом отношении.

  Особого внимания заслуживает следующий социально-психологический феномен. Сексуальная жизнь женщины вне брака широко интерпретируется общественным мнением, «молвой», причем всегда в одном и том же плане: женщина при половой близости с любовником более «горяча», чем с собственным мужем. Именно эта фабула, как правило, свойственна переживаниям эротической ревности у мужчин, которые обвиняют жену не просто в изменах, а в развратном поведении, в прелюбодениях и т. п. Эта же фабула (в гиперболизированной форме) характерна и для бреда ревности. Данный феномен имеет подоплеку, суть которой состоит в том, что весьма часто мужчина в супружеской жизни не учитывает особенности сексуальности своей жены, например, такие ее проявления, как стадии полового акта, в частности подготовительная («форшпиль») с ласками, воздействием на эрогенные зоны и т. д. Супружеские измены женщины могут стать результатом половой безграмотности мужей или их пренебрежения особенностями физиологии женской половой сферы.