Инволюционная меланхолия

Инволюционная     меланхолия     —    болезнь, которая может возникнуть  в   пожилом   возрасте.   Уже по названию можно определить, что основа означенной патологии — болез­ненная подавленность настроения. Ведущие симптомы инволюционной меланхолии — тревога и тоска, которые бывают в разной степени выраженности.

Обычно это страдание развивается постепенно. Начальный период составляет примерно 2−3 месяца, когда ощущаются так называемые предвестники: ухудшается сон, возникают утомляемость, слабость, снижает­ся память.

Провоцирующими факторами могут быть характерные в этом возрасте изменения со­циального статуса, материального положения, потеря супруги или супруга, вынужденный переезд, конфликты с детьми. Многие пожи­лые люди встревожены политической, эконо­мической нестабильностью нашего времени, характеризующимися локальными войнами, обвалом национальной валюты с последую­щей потерей сбережений и многими други­ми обстоятельствами.

Старинная французская пословица гласит: «Каждый стареет так, как он жил». В этих словах заложен глубокий смысл. Тело с каж­дым годом стареет, но душа… Душа немате­риальна, и если она пребывает с Богом, то к старости приносит обильный плод. Святи­тель Феофан Затворник, говоря о возрастах добродетельной жизни христианской, так описывает возраст мужеский (то есть зрелый, совершенный): «Это — время, когда внутрен­няя борьба утихает и человек начинает вку­шать покой и сладость духовных благ. Зем­леделец, после жатвы вкушающий плоды трудов, также тесто, заквашенное и вскисшее, вполне образовавшееся — это образы совер­шенного возраста. Премудрый Сирах изображает действование премудрости, как она сначала мучит и испытывает любимца свое­го, потом обращается к нему, возвеселяет его и открывает ему тайны свои. Это последнее — характер духовного мужа. Мужу мы приписываем твердость, сте­пенность, непоколебимость, опытность».

Священник и врач о. Валентин Жохов о зрелом христианине пишет: «Перед нами не старик, а старец, вызывающий благочестивые чувства. Таких христиан с иконописным ли­ком можно встретить именно среди право­славных. Благообразие не приходит само со­бой, а является следствием их трудов и тер­пеливо понесенных болезней».

Один мой давний приятель рассказывал, что он долго искал Истину, размышлял о веч­ности, но окончательно утвердился в Право­славии после того, как встретился взглядом с пожилой женщиной, возвращавшейся с цер­ковной службы. «Сколько простоты, скром­ности, благородства было в ее внешности, по­ходке. А в глазах было столько доброты!» — вспоминал он.

Наверное, многим православным знакомо то волнительно-благоговейное чувство, кото­рое испытываешь, общаясь с опытным стар­цем, духовником. На сердце после таких встреч сладость, мир, покой. Однако большинство теперешних пожилых людей — дети тридцатых-сороковых годов. Год за годом, де­сятилетие за десятилетием в их душах наво­дили атеистический «порядок». Партия, комсомол прививали им свои ценности.

Переосмыслив жизнь с течением времени, особенно в последние годы, кто-то из них при­шел в храм, покаялся, обрел Бога, а иные про­должают быть верными идеалам юности, тра­тят время и увядающие силы на митингах, клеймят последними словами власть, полны обиды и разочарования.

Уныние становится для них так же есте­ственно, как дыхание. Еще бы, по-человечески их можно понять: жизнь прошла, а справедли­вость так и не найдена. Должности и заслу­ги — в прошлом, деньги обесценились в ходе реформ. Душа скорбит, тревожится; ощуще­ние надвигающейся немощности, страх и го­речь реального или воображаемого одиноче­ства лишают ее мира. Бывает, что старики накладывают на себя руки, и случаев таких, к великой скоби, становится все больше.

Примечательно и следующее наблюдение: к старости обнажается ядро личности. К примеру, добрый человек не изменяет своей доб­роте, чувствительный может стать слезливо-благодушным, а скуповатый — сделаться скрягой и т. д.