К вопросу о феноменологии «глаза» в трансперсональной психологии

В различных современных школах психотерапевтической направленности, таких, например, как психосинтез, ребефинг, холотропное дыхание отмечается появление визуального зрительного феномена в виде «глаза». Нелишне вспомнить, что в различных мистических, эзотерических традициях глаз несет большую семантическую нагрузку. В иероглифах Древнего Египта, в каменных скульптурах индуистской религии, в средневековых мистериях Европы этот символ встречается достаточно часто. Человеческий разум с невиданным упорством использует этот феномен в течение тысячелетий. Он встречается в содержательной части йогических медитаций (открытие «третьего» глаза) и на долларовой банкноте США. «Всевидящее око» встречается в трудах алхимиков и в символике масонских организаций. То есть достаточно определенно можно говорить о внекультуральности этого символа.

Обращаясь к опыту А. Ассаджиолли с его моделью личностного психосинтеза, можно увидеть, что при работе с простыми символами наряду с крестом и геометрическими фигурами «глаз» встречается достаточно часто. В сеансах холотропной терапии, как и в ЛСД-терапии Станислава Грофа, феномен «глаза» чрезвычайно распространен, и, как правило, проявляется в так называемом «абстрактно-эстетическом» уровне переживаний клиента. Со слов автора методики (Ст. Гроф) этот феномен не несет какой-либо значимой информации, однако личные наблюдения практиков противоречат этому утверждению. При появлении этого зрительного феномена у пациентов отмечается очень своеобразные проявления внешних двигательных реакций. А именно: пациент принимает «эмбриональную» позу, у него появляется «хоботковый» рефлекс, дыхание становится поверхностным и учащенным, отмечается выраженная тахикардия, изменяется цвет кожных покровов. Интересно так же то, что при выходе в этот момент из состояния измененного сознания, у пациента отмечается расфокусированное зрение, расширенна база опоры, некоторое время сохраняется некоординироанные движения. Речевой раппорт в это время затруднен, так как пациент воспринимает не содержание, а скорее тон речи, и соответственно реагирует эмоционально, а не рационально. При последующем обсуждении пациенты, рассказывая об этом опыте, выражают явную эмоциональную заинтересованность, перемежая рассказ своими личными проекциями воспоминаний раннего детского возраста выраженных чаще в символических формах. Если же сеанс продолжается, то достаточно часто у пациентов возникают психодинамические воспоминания раннего возраста, с выраженной рефлексией событий.

При использовании символа «глаза» в медитативном тренинге отмечаются сходные феномены возрастной регрессии, что позволяет успешно работать с ранними психотравмирующими переживаниями. Довольно часто у пациентов наблюдались жалобы на чувство беспричинного страха, одиночества, заброшенности, тоски и депрессии. Интересно, что появление «глаза» воспринималось как некое «избавление» от одиночества, появление «союзника», что позволяло воображению дорисовать предполагаемое существо, обладающее «глазом». Как правило, существо это ассоциировалось с мистическими фигурами «защитников» и «избавителей», удовлетворяющих потребность пациента в безопасности. При использовании этих фигур в психосинтезе, с их последующей интеграцией, отмечалось значительное улучшение основной клинической симптоматики у лиц с повышенной тревожностью, депрессивными нарушениями. В эксперименте автор статьи, проводя сеансы гипнотерапии, среди возможных зрительных феноменов, являющихся содержанием гипнотических состояний, неоднократно вводил образ «глаза». Отмечалось углубление состояния транса, прямые и косвенные признаки возрастной регрессии, что упрощало в определенной степени технику работы.

При попытках рационализировать данный феномен, речь неизменно шла о родителях пациента, чаще о матери, либо иной референтной фигуре женского пола. Проявлялось эта «двойственная родительская позиция» и в оговорках, приводимых пациентом метафорах (напр. «нужен глаз да глаз»), в разговоре о контроле родителями поведения детей и т.д.

Известен факт так называемого «импринтирования», когда человеческий мозг подсознательно фиксирует информацию, оказывающую влияние непосредственно на его органы чувств (зрение, слух, тактильные ощущения) и связанные с ними эмоциональные переживания. Подобного рода «импринты» легко возникают в детском возрасте в связи с отсутствием альтернативного опыта. Чем сильнее по эмоциональной силе воздействию подвергается человек, тем дольше сохраняется «импринт», проявляясь в конкретной или символической форме в ситуациях, носящих характер сходный их возникновению. В 1973 году Нобелевская премия в области медицины и биологии была вручена группе авторов во главе с Конрадом Лоренцем за изыскания, в сфере импринтирования устойчивых ранних психоэмоциональных реакций у высших животных. Частным выводом этих работ является утверждение о раннем импринтировании образов, которые впоследствии воспринимаются как «родные», «знакомые». Животные, которым в младенческом возрасте предъявлялись геометрические фигуры), ры, пирамиды) воспринимали их как «родительские» образы, и относились к ним, как к родителям. В дальнейшем, даже став взрослыми особями они оказывают явное предпочтение этим геометрическим фигурам, играют с ними, воспринимают как половых партнеров и т.д.

У высших млекопитающих, в том числе и у людей, за счет развития второй сигнальной системы и присущей ей тенденции к аналитическому мышлению и рационализации импринты раннего возраста зачастую вытесняются, подавляются и рационализируются. Спонтанно они возникают лишь в иррациональных состояниях, для которых характерны эмоциональные, чувственные реакции, такие как страх, гнев, одиночество и другие, сходные по эмоциональному содержанию состояния. Поскольку импринты связаны с детскими состояниями, то естественно они формируют неуправляемое, детское поведение, что определяет повышенное возбуждение вегетативной нервной системы по симпатоадреналовому типу.

Отечественными нейрофизиологами (Ратнер А.Ю) убедительно доказано, что у новорожденного ребенка бифокальное зрение формируется не с момента рождения, а лишь к 5−6 месяцу жизни. До этого ребенок воспринимает зрительные образы искаженно, практически разделенными надвое, так как изображение с сетчатки не передается на противоположное полушарие. Несложно догадаться, что наиболее часто фиксируемым зрительным объектом в этом возрасте может являться лицо матери или женщины, исполняющей материнскую роль по отношению к ребенку. Вполне естественно, что воспринимается оно как зрительный образ, расчлененный надвое, подобно половине греческой театральной маски. При этом единственной логически завершенной фигурой в этом фоновом пространстве является глаз, что определяет его предпочтительную дальнейшую фиксацию с последующим воспроизведением. В последствии, при установлении бифокального зрения более ранние импринты подвергаются вытеснению и подавлению новыми, цельными образами. Однако, будучиболее ранним, по отношению к ним, в субъективном восприятии времени «глаз» воспринимается как нечто архаичное, «досмысловое». И при попытках рационального объяснения этого зрительного феномена разум пытается увязать «глаз» и связанные с ним переживания младенческой беспомощности в некоторой мистической, религиозной концепции, которая в силу своей заведомой иррациональности принимается без доказательств. Отсюда многообразие дохристианских и раннехристианских образов, связанных с «глазом». Отсюда состояние «обожествления» неких «высших сил», «внеземного разума» представленных этим символом, и, как следствие, ощущение собственной детской беспомощности и обусловленные ею переживания. Неслучайна и двойственность отношения к этому символу, она обусловлена амбивалентностью отношения ребенка к родителю, в частности к матери, о чем довольно подробно писал З.Фрейд и ряд его последователей.

Не подвергая сомнению наблюдения психоаналитиков, необходимо все же учитывать взгляды современной нейрофизиологии на формирование чувственного восприятия и долговременной памяти. Не случайно наиболее результативные представители «трансперсонального направления» являлись выходцами психоаналитических школ. Подсознательно проецируя свои концептуальные модели в принципиально новые технологии они неизбежно приходили к мистицизму юнгианского «коллективного бессознательного» принимая этот термин на веру, как некую данность.

Однако если относиться к появлению символа «глаза» как к феномену возникающей возрастной регрессии, мы приобретаем возможность достижения достаточно глубокого управляемого транса. Многообразие форм работы с этим зрительным образом дает основания для оптимистических прогнозов. Автор статьи являлся супервизором работы сотрудников кафедры психотерапии Новокузнецкого ГИДУВа г. Кубасова и г. Ковылина, когда в ходе терапевтической сессии работа с образом «глаза» использовалась для коррекции негативных эмоциональных состояний. Неоднократное использование самим автором этого феномена, при появлении образа «глаза» в сеансах холотропного дыхания и ребефинга давало весьма положительные результаты, редуцируя невротическую симптоматику, связанную по типу реакций с ощущениями брошенного, обиженного ребенка. Технология заключалась в создании логически завершенной, «цельной» фигуры- обладательницы «глаза», с присущими образу индивидуальными характеристиками. По завершению формирования образа пациенту предлагалось «войти в него», «слиться с ним», «посмотреть на мир из его глаз» т.е. полностью ассоциироваться с теми ресурсами, которыми в идеале должен обладать владелец «глаза». При последующем обсуждении, пациенты в качестве желаемых ресурсных состояний чаще всего декларировали типично «родительские» качества, такие как сила, воля, уверенность, доброта и забота о слабых и беспомощных. Очевидно, что дитя в период формирования данного импринта абсолютно лишено доступа к этим состояниям. При тщательно проведенном ресурсном поиске удается, как правило, выйти на желаемые состояния по принципу необходимого «взаимодополнения», что дает возможность сравнительно гармоничной компенсации проблемных состояний.

Интегрируя этот цельный образ с «проблемным» состоянием мы получаем в итоге значительное улучшение невротической симптоматики, вплоть до полного выздоровления. При сборе катамнеза обращает внимание, что впоследствии, попадая в затруднительные бытовые и семейные ситуации, пациенты обучаются использовать наличие у себя «глаза», как способа вхождение в состояние уверенности в себе и владения ситуацией.

 

По материалам сайта: www:clinica.nsk.ru