Почему молодые люди начинают принимать героин?

Однозначно на этот вопрос не может ответить никто. Во всяком случае, известно совершенно точно, что никакие наследственные и врожден­ные особенности человека на это не влияют. Наркоманы встречаются среди всех слоев обще­ства в любых семьях, любых учебных заведени­ях, независимо от их элитности.

Поэтому нам с вами придется искать более глу­бокие причины наркотической эпидемии, разразившейся в России.

Жизнь старшего поколения (собственно, всех тех, кому сейчас за сорок и кто формировался в советский период) отличалась тремя главными особенностями.

  Во-первых, она была нелегкой. Большинству из нас в ней приходилось много и монотонно работать.

  Во-вторых, она была удивительно статичной. У большинства из нас не было никаких со­мнений в том, что завтра будет то же самое, что и вчера. В этой жизни была постоянная уверенность, что человек сначала будет ходить в детский сад, потом в школу, потом либо в институт, либо на работу и т. д. Не возника­ло даже малейших сомнений в том, что чело­века распределят на работу, и он будет жить, по крайней мере, не хуже других.  В-третьих, в этой жизни у всех был некоторый смысл, не связанный с материальным благо­получием. Упрощая, можно сказать, что все мы участвовали в строительстве «светлого бу­дущего». Большинство смотрело программу «Время», и даже если не верило ей до конца, то все равно считало, что все врать не могут и завтра будет лучше, чем сегодня.

Все эти три коренные особенности нашего мышления мы автоматически перенесли на вос­питание своих детей.

  Во-первых, из-за трудностей нашего детства мы решили сделать детство наших детей бе­зоблачным и лишенным проблем. Все они, воспитываясь в наших семьях, стали «уни­кальными», «единственными», «самыми луч­шими». Мы даже не пытались их приучить к мысли о том, что жизнь состоит не только из удовольствий и побед.

 Во-вторых, привыкнув к жизни в статичном обществе, мы сами смертельно боимся пере­мен. Нам по-прежнему хочется, чтобы завтра все было так же, как и вчера. Мы воспитыва­ли детей, даже не пытаясь их приучить к воз­можностям внезапных перемен. Мы не научи­ли их оставаться самими собой, несмотря ни на какие перемены окружающей действитель­ности.

   В-третьих, самое важное, мы «забыли» объяс­нить им, зачем человек живет на земле, дать им хоть какой-то иной смысл существования, кроме зарабатывания денег. Мы понадеялись. что этот смысл, как и в нашем детстве, даст государство. Однако государство, построенное на деньгах и лжи, никакого смысла дать не за­хотело…

Подростковый возраст — это возраст самой главной попытки человека разобраться в окру­жающем мире, осмыслить свою роль в нем. Но­вое поколение не может выбирать пепси. Че­ловеческое сознание не в состоянии принять приобретение жвачки «Риглис» как высший смысл собственной жизни. Дореволюционные православные мыслители называли главную че­ловеческую потребность «метафизической по­требностью» и описывали ее как потребность понять «промысел Божий» в своем собствен­ном предназначении и судьбе. Николай Бердяев описывал эту потребность как потребность в творчестве. Бердяев подразумевал под понятием «творчество» потребность в повторении главно­го деяния Бога — создании собственного мира Великий американский психолог Абрахам Маслоу в 70−е годы научно доказал существование такой потребности, которую он называл «метамотивацией» или «гиперпотребностью». Сурро­гаты, которые сегодняшнее общество подсовывает для удовлетворения этой потребности, не могут удовлетворить подростка, пытающегося стать Человеком.

Конечно, молодой человек не осознает этот процесс, однако что-то внутри него болит. Ощу­щение несправедливости окружающего, неспо­собность взрослых ответить на какой-то очень важный вопрос, который вертится на кончике языка, их невнимание к тому, что взрослые счи­тают «глупой подростковой романтикой», приво­дит к ощущению одиночества и депрессии.

Кроме того, как мы уже говорили, подросток не привык к трудностям и ответственности за свои поступки, которые, в общем — то и обознача­ют переход от детской жизни к жизни взрослых людей. Он избалован. Он привык, что все, что ему нужно, начиная от одежды и кончая люби­мой девушкой, ему приносят родители на блю­дечке с голубой каемочкой в готовом и «полупе­реваренном» виде.

Он глубоко и естественно убежден в том, что это не он поступит в институт, а его «поступят» в институт; что это не он устроится на работу, а его устроят на работу. Все это можно продол­жать описывать до бесконечности. Мы часто сталкиваемся с тем, что у будущих наркоманов даже отношения с любимой девушкой (юно­шей) выясняют… родители. Нам часто прихо­дится слышать потрясающие фразы вроде: «Они же меня избаловали — вот пусть теперь меня и лечат…»

Причем все это происходит в статичном ощущении, что так будет продолжаться всегда; что с другими людьми где-то далеко что-то плохое, может быть, и происходит, но с ним, единствен­ным и любимым, не случится никогда. Родите­ли вечно будут живы, и у них всегда можно будет брать деньги… А смерть и болезни приду­маны докторами и к ним никакого отношения не имеют.

Но в реальности чаще всего все это оказы­вается не так. В мире взрослых надо отвечать за себя самому и самому научиться осознавать, для чего ты пришел на землю в столь тяжелые вре­мена. Жизнь невозможно шантажировать, как это довольно долго можно делать с родителями.

Но взрослеть очень не хочется. Не хочется тратить усилий на то, чтобы получать удоволь­ствие. Все три базовых желания: жить статично, жить без ответственности и жить без смысла — не удовлетворяются. Подросток испытывает не­понятную ему самому тревогу, страх за будущее. Он хочет немедленно получить удовольствие и вернуться в детство, в котором все его желания немедленно удовлетворялись.

Это родители хотят, чтобы он повзрослел, а ему вовсе не хочется взрослеть в нашем жесто­ком мире, вовсе не хочется учиться думать и читать книжки — это не модно. И тут окру­жающая среда услужливо подсовывает ему геро­ин как универсальное лекарство «от взрослой жизни».

Тем более что героин — это нечто загадочное, преступное и романтическое одновременно. Ге­роин — это то, что колют мрачные, загадочные и неопрятные ребята, у них есть какая-то тайна, к которой очень хочется «причаститься». Героин — абортивное дитя протеста молодежной куль­туры против несправедливости, лживости и про­дажности нашего мира.

Героин — лекарство от всех трех проблем, вызывающих неосознанное беспокойство. Геро­ин быстро и незаметно на место проблем чело­веческой души ставит проблемы «души травя­ной». Вместо огромного количества вопросов, на которые нужно ответить молодому человеку и в материальной жизни, и духовной, встает один: «Как добыть будущую дозу?» Так как до­быть ее достаточно просто, то все вопросы ре­шаются сами собой.

В самой сущности героина заключен вели­чайший обман сатаны. Вы пытаетесь «лечиться» героином от чувства звенящей пустоты в душе. А героин приносит взамен другую, «теплую» пу­стоту. В «теплоте» героина нет никакого смыс­ла, никакого содержания. Это тупик.

Его можно еще назвать бегством — бегством подростка от трудностей и несоответствия идеа­лов и реальности.

Дальше все зависит от неуловимой вещи, свя­занной и с личностью подростка, и с его воспитанием, которую проще всего выразить вопро­сом: «Насколько сильно он избалован?» Что в нем преобладает? Тенденция паразита или им пульс нормального человека? Ведь именно за этот импульс, импульс желания любви, доброты и справедливости, придется «цепляться» врачу или психологу для того, чтобы помочь ему освободиться от героиновой зависимости.